Речь на вручение премии журнала "Звезда"

Добрый вечер, дамы и господа.

Сожалею, что не могу произнести нижеследующее лично, но (такова жизнь) я сижу сейчас на работе и возможно даже пишу короткую новость о том, что редакция журнала «Звезда» вручает авторам премии за 2011 год. Редко когда удается одновременно освещать событие и быть его участником, но мне это удалось, и я благодарна уважаемой редакции за такую удивительную возможность.
Есть, однако, еще два повода для благодарности. Эссе, за которые мне присуждена премия, опубликованы в третьем номере, полностью посвященном венгерской литературе. Современная венгерская словесность до обидного мало известна российскому читателю, и основная причина – в самой Венгрии. Эта страна и ее обстоятельства малопроницаемы и ни на что не похожи. Финно-угорский язык в славяно-немецком окружении, труднообъяснимая привилегированная роль в многонациональной империи, огромные территориальные потери после Первой мировой войны, сомнительное поведение во время Второй. За всем этим стоит череда человеческих трагедий, тонны преображенной внутренней злости, смертельные конфликты – и, в результате, толстый пласт анекдотов, эссеистики, литературы. Она нам неизвестна. Между тем, знать ее было бы страшно полезно именно нам, петербуржцам, потому что венгерская литература являет собой выдающийся пример преображения всеобщей фрустрации в тонкую, ироничную, по-настоящему смешную и очень умную словесность.
Я и моя коллега Оксана Якименко, без которой этот номер бы не состоялся, очень благодарны «Звезде», что венгерский номер вышел. Быть может, он послужит тому, чтобы наша нынешняя фрустрация переросла в еще один золотой век городской литературы.
Второй повод для благодарности – мой личный. Мне более всего приятно получить премию именно за эссе. И даже не потому, что я считаю этот жанр самым живым в современной литературе – хотя это, безусловно, так. Я радуюсь больше потому, что, присудив мне эту премию, редакция – вероятно, ненамеренно – осуществила мою старинную фантазию.
По образованию я философ. Я очень люблю философию, но меня всегда смущало даже не столько ее совершенно превратное понимание в России, сколько ее сугубо академическое существование во всем мире. Сожалея о скуке и склоках академической жизни, я часто с завистью думала о судьбе одного альтернативного, неакадемического философа.
Летом 1749 года Дижонская академия объявила премию за лучшее эссе на тему «Содействовало ли возрождение наук и художеств очищению нравов». Заметку об этом прочитал в газете 37-летний Жан-Жак Руссо, человек многих талантов, не напечатавший, однако, к тому моменту ни строчки. Увидев тему, Руссо сел под дерево и вдруг со всей ясностью осознал, что просвещение вредно, а сама культура — ложь и преступление. Эссе Руссо стало классикой. Но до того оно не только удостоилось премии Дижонской академии и принесло автору невероятную популярность, но и положило начало его долгой писательской и философской карьере. После этого эссе он писал охотно и много.
Мне как раз скоро будет 37 лет. На славу по поводу эссе, да еще и о венгерской литературе, в наши дни рассчитывать не приходится, однако я очень надеюсь, что в моем случае, как и в случае моего французского коллеги, премированные эссе повлекут за собой изрядное количество других.
Огромное спасибо.